Предполагалось, что из Швеции они смогут беспрепятственно добраться до Израиля.
Органам государственной безопасности стало известно о готовящемся побеге. Злоумышленников схватили прямо на летном поле во время посадки в самолет…
15 декабря 1970 года в Ленинградском городском суде началось слушание уголовного дела по обвинению Марка Дымшица, Эдуарда Кузнецова, Иосифа Менделевича, Сильвы и Израиля 3алмансон (брат и сестра), Анатолия Альтмана, Лейба (Арье) Хноха, Юрия Федорова, Алексея Мурженко, Бориса Пэнсона и Менделя Бодни в «…преступном сговоре изменить Родине путем бегства за границу с целью осуществления намерения в подготовительной и организационной деятельности, направленной на разбойное завладение самолетом и хищение такового…». Это дословная выдержка из выступления председателя Ленгорсуда Н. А. Ермакова, который вел процесс и, как предписывает процедура, в начале судебного заседания подобным образом разъяснил подсудимым сущность предъявленного им обвинения.
У входа в здание городского суда на набережной Фонтанки в тот день на доске объявлений появился машинописный листок с указанием, где слушается то или иное дело. О зале № 48, где проходил процесс «самолетчиков», — никакой информации. Вход — строго по спецпропускам, хотя процесс объявлен открытым. Близких родственников подсудимых впускают лишь после сверки паспортных данных с заранее составленным списком.
О своем отношении к предъявленному обвинению подсудимые сообщили следующее.
Марк Дымшиц: «Виновным себя в предъявленном обвинении не признаю, хотя фактических обстоятельств дела не отрицаю».
Эдуард Кузнецов: «Акт, на совершение которого мы покушались, квалифицирован обвинением ложно. Прямым умыслом каждого из нас был выезд за границу. Ни у кого не было намерений присвоить самолет, следовательно, можно говорить лишь о попытке временного отчуждения такового… Отвергаю обвинение в хранении, распространении и размножении антисоветских материалов».
Сильва Залмансон: «Не признаю себя виновной по всем пунктам обвинения».
Иосиф Менделевич: «Не признаю себя виновным в измене родине, в покушении на хищение самолета, как и в антисоветской агитации и пропаганде».
Израиль Залмансон: «Виновным себя признаю».
Анатолий Альтман: «Не отрицая совершенного мною, не признаю себя виновным в покушении на измену родине и хищение самолета. Не считаю себя виновным в антисоветской агитации и пропаганде».
Арье Хнох: «По предъявленным статьям обвинения виновным себя не признаю».
Юрий Федоров: «Свою вину по статьям <…> отрицаю».
Алексей Мурженко: «Цели изменять родине и похищать самолет не преследовал. Вину свою отрицаю».
Борис Пэнсон: «Имел намерение выехать за границу, и только. С предъявленным обвинением не согласен».
Мендель Бодня: «Виновным себя признаю полностью».
Во время допроса подсудимых неоднократно звучал вопрос об их отношении к документу, называемому «Обращением» (между собой беглецы иногда назвали его еще «Завещанием»). Представленный стороной обвинения в качестве главного вещественного доказательства «антисоветских намерений» участников попытки побега, сей документ, написанный Иосифом Менделевичем и отредактированный Эдуардом Кузнецовым, так и не был оглашен в зале суда.
Обращение
«Бегите из северной страны…»
«Спасайся, дочь Сиона, обитающая в Вавилоне»
(Захария, 2−10,11)
Мы, девять евреев, проживающих в Советском Союзе, предпринимаем попытку покинуть территорию этого государства, не испрашивая на то разрешения властей. Мы из числа тех десятков тысяч евреев, которые на протяжении многих лет заявляют соответствующим органам советской власти о своем желании репатриироваться в Израиль. Но неизменно, с чудовищным лицемерием, извращая общечеловеческие, международные и даже советские законы, власти отказывают нам в праве выезда. Нам нагло заявляют, что мы сгнием здесь, но никогда не увидим своей Отчизны.
Евреи, желающие стать гражданами Израиля, подвергаются в СССР всяческого рода преследованиям, вплоть до арестов. Являясь чужеродным элементом в этой стране, мы постоянно находимся под угрозой повторения событий 40-х и 50-х годов, когда политика духовного геноцида достигла своего апофеоза в физическом истреблении евреев. Уготованное нам здесь будущее — это духовная ассимиляция, в лучшем случае. <…>
Тщетны все претензии коммунистического правительства разрешить «еврейский вопрос». Пусть поймут, наконец, что не будет им покоя, что не в их власти решать судьбу еврейского народа! Своим шагом мы хотим обратить внимание руководителей советского государства на эти вечные истины, на безысходную трагичность положения евреев в СССР и заявить им, что в их же интересах отпустить наш народ домой.
Мы обращаемся также к международным организациям и, прежде всего, к ООН и г-ну У Тану лично. Г-н У Тан! Евреи Советского Союза неоднократно обращались к Вам с мольбой о помощи. Но, очевидно, судьба целого народа безразлична Вам. Вы всячески увиливаете от решения этого вопроса. Вы никак не ответили на наши письма, хотя мы возлагали на Вас большие надежды. Вы осуждаете действия Израиля, вызванные явной необходимостью защитить свое существование, и Вам не до нас. Или Вы просто боитесь задеть интересы великой державы? Но тогда, кому Вы нужны, какое Вы имеете право говорить от имени народов мира? Мы требуем от Вас принять меры к тому, чтобы прекратилось многолетнее попрание элементарных человеческих свобод, чтобы была облегчена участь трех миллионов евреев Советского Союза. Хватит кровавых уроков, выпавших на долю нашего народа!
Евреи всего мира! Ваш святой долг бороться за свободу ваших братьев в CСCP. Знайте, что от вас во многом зависит участь евреев России — быть им или не быть. Мы испытываем острую зависть к свободе, ее благам, которые стали для вас обыденностью, мы призываем пользоваться ими в полной мере, в том числе и для защиты наших прав. И до тех пор, пока мы не обладаем свободой, вы обязаны строить наш еврейский Дом и заменить нас там, где мы страстно желали бы быть.
Нами движет желание жить на Родине и разделить ее судьбу.
P. S. Мы обращаемся ко всем вам с просьбой, чтобы в случае неудачи нашей попытки, позаботиться о наших родных и близких и оградить их от расплаты за наш шаг. Следует подчеркнуть, что наши действия не опасны для посторонних лиц; в тот момент, когда мы поднимем самолет в воздух, на его борту будем находиться только мы.
Менделевич Иосиф, 3алмансон Израиль, Кузнецов Эдуард, Альтман Анатолий, Дымшиц Марк, Хнох Лейб, Пэнсон Борис, 3алмансон Вульф
(Одна подпись в оригинале зачеркнута)
Выступления со стороны обвинения
Первым слово было предоставлено общественному обвинителю — заслуженному летчику гражданской авиации Медноногову. В своем выступлении он отметил, что обвиняемые «неспроста первоначально планировали совершить свое гнусное преступление на майские праздники — хотели испортить нам день солидарности мирового пролетариата». И неспроста же они решили осуществить злодеяние «в юбилейный год, когда весь мир отмечает 100-летие со дня рождения Владимира Ильича Ленина». Заслуженный пилот потребовал для всех «высшей меры наказания».
Государственный обвинитель, прокурор Ленинграда Соловьев, прежде всего, обратил внимание судей на «происки мирового сионизма», пособниками которого, так или иначе, являются подсудимые, ибо в СССР нет и не может быть никакого «еврейского вопроса». Из того, что «дело это групповое», прокурор сделал следующий интересный с юридической точки зрения вывод: при вынесении приговора судьи должны определить вину подсудимых «не по эпизодам, вменяемым каждому в отдельности», а дать оценку действиям и намерениям преступной группы в целом. Ступив «на путь измены родине путем бегства за границу на захваченном разбойным способом самолете Ан-2», подсудимые, по словам гособвинителя, руководствовались антисоветскими мотивами и убеждениями. Он просил суд особо учесть, что в «преступные планы» группы входила просьба о политическом убежище, ибо все ее участники, кроме Федорова и Мурженко, намеревались поселиться в Израиле.
Прокурор призвал судей признать подсудимых полностью виновными в инкриминированных им преступлениях и назначить Дымшицу и Кузнецову — исключительную меру наказания (смертную казнь), остальным — от 15 до 10 лет исправительно-трудовой колонии строгого режима с конфискацией имущества, если таковое имеется. Исключение было сделано лишь для проявившего чистосердечное раскаяние Менделя Бодни, для него прокурор попросил только пять лет усиленного режима.
Выступления со стороны защиты
На следующий день суд приступил к заслушиванию адвокатов. Аргументы защиты в основном сводились к тому, что действия и намерения подсудимых неправильно квалифицированы по статье 64 «а» Уголовного кодекса РСФСР (измена Родине), что ни у кого из участников группы и в мыслях не было похищать самолет, а решение о побеге принято ими по сугубо личным или национальным мотивам. Защитники просили суд принять во внимание тот очевидный факт, что пилот Ан-2 жив и здоров, самолет также цел и невредим, а беглецы не пересекали государственную границу Страны Советов.
Последнее слово подсудимых
Осуществляя свое законное право на последнее слово, подсудимые, прежде чем просить о снисхождении к себе, обратились к суду с призывом сохранить жизнь двум участникам неудавшегося побега, которых прокурор счел виноватыми больше других.
Марк Дымшиц: — Я хорошо понимаю, что такое борьба. И вам подобная строгость нужна для того, чтобы другим неповадно было. Но если вы, расстреляв нас, думаете припугнуть этим будущих беглецов, то просчитаетесь — они пойдут не с кастетом, как мы, а с автоматами. Потому что терять им будет нечего…
Сильва Залмансон: — Я считаю, что советский закон не может рассматривать как «измену» чье-либо намерение жить в другой стране. Я убеждена, что по закону нужно бы привлечь к суду тех, кто незаконно попирает наше право жить, где нам хочется… Израиль — страна, с которой мы, евреи, связаны духовно и исторически. Я и сейчас ни минуты не сомневаюсь, что когда-нибудь уеду и буду жить в Израиле. И сейчас я говорю: «Если я забуду тебя, Иерусалим, пусть отсохнет моя правая рука!» (Последние слова Сильва повторила на иврите).
Иосиф Менделевич: — Свои действия, направленные на попытку бежать, нарушая государственную границу, я признаю незаконными. Моя вина заключается в том, что я позволил себе быть неразборчивым в выборе средств для достижения своей мечты.
Эдуард Кузнецов: — Государственный обвинитель предполагает, что за границей я стал бы заниматься деятельностью, враждебной Советскому Союзу. При этом он исходит из моих якобы антисоветских убеждений, которые я, однако, никому не высказывал. У меня не было умысла нанести ущерб СССР, я хотел всего лишь жить в Израиле… Я прошу суд о снисхождении к моей жене Сильве Залмансон, а для себя прошу лишь справедливости.
Израиль Залмансон: — Единственное, что толкнуло меня на побег — это желание жить и работать в Израиле… Хочу заверить суд, что впредь никакие обстоятельства не заставят меня переступить закон.
Алексей Мурженко: — Я никогда не преследовал преступных целей. Прошу суд определить мне такой срок наказания, который оставил бы мне и моей семье надежду на будущее.
Юрий Федоров: — У нас была единственная цель — покинуть СССР. Ни у кого не было намерений вредить СССР. Я признаю себя виновным лишь в попытке пересечь государственную границу и готов нести за это ответственность. Но по совести я виновным себя не чувствую, ибо ничего преступного не совершил.
Анатолий Альтман: «Я выражаю глубокое сожаление, что я и мои товарищи оказались на этой скамье… Сегодня, когда решается моя судьба, я выражаю надежду, что Израиль посетит мир. Мир тебе, Земля Израиля!
Арье Хнох: — Я могу только еще раз сказать, что мои действия не были направлены против государственной безопасности СССР. Моя единственная цель — жить в Израиле, который я считаю родной страной, где возник мой народ как нация, где возродилось еврейское государство, где развивается еврейская культура, где говорят на моем родном языке, где живут мои родные и близкие.
Борис Пэнсон: — Я понимаю, что надо было добиваться отъезда законным путем. Но ведь нам не оставили никакой надежды на законный выезд в Израиль. Что ж, я готов нести ответственность за то, чего не совершал.
Мендель Бодня: — Я прошу суд о снисхождении. Я только хотел увидеться со своей матерью. Прошу учесть, что я обещал впредь не нарушать закон.
Из приговора Ленинградского городского суда
Судебная коллегия по уголовным делам Ленинградского городского суда установила вину подсудимых Дымшица, Кузнецова, Федорова, Мурженко, Менделевича, Залмансон С., Залмансона И., Альтмана, Хноха и Пэнсона в том, что они в силу своих антисоветских убеждений, действуя умышленно в ущерб государственной независимости Союза ССР, в 1969—1970 годах вошли в преступный сговор и приняли решение изменить Родине путем бегства за границу.
Для достижения этой цели подсудимые активно занимались подготовительной организационной деятельностью, направленной на совершение этого особо опасного преступления, а 15 июня 1970 года пытались осуществить свои намерения путем хищения государственного имущества в особо крупных размерах — самолета АН-2, покушаясь на этом самолете перелететь через государственную границу в шведский город Боден. Вина подсудимых в измене Родине доказана тем, что они хотели покинуть пределы СССР по политическим мотивам, на основании общности их антисоветских убеждений.
Судебная коллегия приговорила:
ДЫМШИЦА Марка Юльевича признать виновным в совершении преступлений, предусмотренных статьями (…). Окончательной мерой наказания считать смертную казнь с конфискацией лично принадлежащего ему имущества.
КУЗНЕЦОВА Эдуарда Самуиловича признать виновным в совершении преступлений, предусмотренных статьями (…) Считать окончательной меру наказания — смертную казнь без конфискации имущества за отсутствием такового.
Менделевича Иосифа Мозусовича, Залмансон Сильву Иосифовну, Залмансона Израиля Иосифовича, Альтмана Анатолия Адольфовича, Хноха Лейба Гиршевича — признать виновными в совершении преступлений, предусмотренных статьями (…) каждого.
МЕНДЕЛЕВИЧУ И. М. (…) окончательную меру наказания считать — лишение свободы сроком на 15 лет без конфискации имущества за отсутствием такового.
ЗАЛМАНСОН С. И. (…) окончательную меру наказания считать — лишение свободы сроком на 10 лет без конфискации имущества за отсутствием такового.
ЗАЛМАНСОНУ И. И. (…) окончательную меру наказания считать — лишение свободы сроком на 8 лет без конфискации имущества за отсутствием такового.
АЛЬТМАНУ А. А (…) окончательную меру наказания считать — лишение свободы сроком на 12 лет без конфискации имущества за отсутствием такового;
ХНОХУ Л. Г. (…) окончательную меру наказания считать — лишение свободы сроком на 13 лет без конфискации имущества за отсутствием такового.
Признать виновными в совершении преступлений, предусмотренных статьями (…) Федорова Юрия Павловича, Мурженко Алексея Григорьевича, Пэнсона Бориса Соломоновича и определить им меру наказания:
ФЕДОРОВУ Ю. П. — лишение свободы сроком на 15 лет без конфискации имущества за отсутствием такового,
МУРЖЕНКО А. Г. — лишение свободы сроком на 14 лет без конфискации имущества за отсутствием такового,
ПЭНСОНУ Б. С. — лишение свободы сроком на 10 лет с конфискацией лично ему принадлежащего имущества.
БОДНЮ Менделя Абрамовича признать виновным в совершении преступлений, предусмотренных статьями (…) и считать окончательной мерой наказания ему 4 года лишения свободы без конфискации имущества за отсутствием такового.
Кузнецова, Федорова и Мурженко признать особо опасными рецидивистами.
Наказание отбывать: Федорову и Мурженко — в исправительно-трудовой колонии с особым режимом; Менделевичу, Залмансон С., Залмансону И., Альтману, Хноху и Пэнсону — в колонии строгого режима; Бодне — в колонии усиленного режима.
Ленинград, 24 декабря 1970 года
Кассационные жалобы
29 декабря 1970 года, на пятый день после оглашения приговора Ленинградского городского суда (беспрецедентный случай в советской юридической практике!) коллегия по уголовным делам Верховного суда РСФСР приступила к рассмотрению кассационных жалоб осужденных и их адвокатов. Высшая судебная инстанция пришла к заключению, что «члены преступной группы» правильно признаны виновными в том, что они «в силу своих антисоветских убеждений, умышленно действуя в ущерб советскому государству и независимости СССР, вступили в преступный сговор и приняли решение изменить Родине путем бегства за границу». Приговор Ленгорсуда был признан «законным и обоснованным», а просьбы осужденных и адвокатов о переквалификации преступных деяний отклонены как «необоснованные и не подлежащие удовлетворению».
Вместе с тем, Верховный суд счел возможным не применять смертную казнь к Дымшицу и Кузнецову, так как «их преступная деятельность была пресечена в стадии покушения». Коллегия также постановила удовлетворить просьбу о смягчении наказания трем осужденным — «с учетом их роли в совершенном преступлении». Окончательный вердикт был таков: Дымшицу и Кузнецову — по 15 лет лишения свободы, Менделевичу, Хноху и Альтману — по 10 лет каждому (вместо 15, 13 и 12 лет соответственно). В отношении остальных приговор был оставлен без изменений
Источник
И вот у меня вопрос к совкодрочерам (совкодрочеры - это те, кто идеализирует СССР, считая его раем небесным) - вот скажите, на каком основании вы себя возомнили вершителями судеб и считаете, что вправе решать - кому где жить? И на каком основании вы считаете возможным тех, кому ваш "рай" не нравится, расстреливать и конопатить в тюрьмы? Или вы думаете, что вам за это ответка никогда не придет?
Ну а если вы так не считаете... то вам придется признать, что СССР отнюдь не был охрененным раем. И что это вы врете, расписывая его в радужных красках. Для чего врете, а?
Journal information